Бескоровайная Анна Павловна

Сообщила внучка.

Я просто обязана рассказать здесь о своей бабушке, поистине великой в своей простоте и терпимости женщине. Бескоровайная Анна Павловна (1918 - 2001 гг.). Она не была участником обороны Севастополя, но всю войну спасала от голода и холода, воспитывала севастопольских детей. Приехав к мужу в 1940 г., в августе она была принята на работу в детский дом № 1, который в сентябре расформировали (или перенумеровали), всех перевели в детский дом № 2, оба они располагались, как я понимаю, по адресу ул. Восставших, 4, в обоих директором был Сергей Семенович Коренной. Все это я знаю, потому что записала еще в школьные годы. Бабушка всегда хотела найти кого-нибудь из сотрудников или воспитанников, но всю жизнь работала без отпусков, никуда не ездила.

За пять дней до войны, 17 июня, бабушка родила дочь, ставшую потом моей мамой, Бескоровайную Ларису Алексеевну. Первые бомбы, упавшие на город под утро 22-го, застали их еще в роддоме. Там же были первые жертвы этой войны - младенцы, убитые осколками стекол. Когда в мемуарах воинских чинов, того же Кузнецова, бабушка читала, что город встретил первую бомбардировку темнотой, она принималась вспоминать, что это было не так. До глубокой ночи продолжались гуляния в ярко освещенном городе в выходной день, настроение у жителей города было приподнятое, ведь ожидалось возвращение эскадры с учений. С нетерпением ждала этого и бабушка, представляя, как муж примчится к ней с цветами, а она покажет ему дочь. Но... виделись они потом только один раз, через десяток дней, уже дома, он принес ей противогаз вместо букета. А потом была эвакуация. С детским домом морем через Керченский пролив под бомбами. Ребенок был подвешен в простынке на груди, а сзади узелок с пожитками. В августе они попали в Краснодарский край, Гюлькевичский район, с. Новоукраинка, совхоз „Коммунар", там пробыли до конца войны, некоторое время это была оккупированная территория.

Когда я в детстве слушала рассказы бабушки о том периоде ее жизни, я понимала умом, как это страшно, но сейчас я понимаю душой и уверена, что не выдержала бы и десятой доли пережитого ею. При необходимости постоянно заботиться о детях в детском доме, она имела на руках крошечного ребенка. Каким чудом они там доставали продовольствие, как выживали? Хрупкие женщины из детдома и старшие дети всю зиму валили железные по твердости акации, чтобы обогреть детей. Бабушке доставались только ветки, которые сгорали моментально, не натапливая комнату. Ни пеленок, ни распашонок, никаких тряпок. А это грудной ребенок, его нужно кормить каждые три часа, купать. Мокрые пеленки она сушила собственным телом, подкладывая под себя ночью. От бомбежек просто пряталась под кровать, потому что некуда было прятаться больше. От ужаса перед взрывами пропадало молоко. Ребенка надо было оставлять одного, ведь на работе ни опоздать, ни прогулять невозможно, да и не работа это, а забота о детях, от которой никуда не денешься. Прибежит на десять минут, покормит, а дальше что с ним, неизвестно - кричит, пока не заснет. Как она это выдержала? Когда мне плохо и тяжело, я представляю себе эту ее жизнь, изо дня в день, всю войну, и все мои переживания кажутся жалкими. И таких женщин были миллионы. Пока мужчины убивали и умирали, эти женщины продолжали и сохраняли жизнь, но о них так чудовищно мало говорят, а нужно бы вручать специальный орден за каждого спасенного от войны ребенка.

После переезда в г. Южный Харьковской обл., бабушка до пенсии работала в местном доме малютки, сколько детворы на ноги поставила, не сосчитать. Приехав сюда в 1948 г., свой дом они с дедом построили только к 1956 г., времена были тяжелые. Все лучшее в моей жизни связано с этим домом, потому что здесь были дед и бабушка, давшие мне самое важное - уверенность, что есть на свете люди светлые, добрые, стоически преодолевающие любые невзгоды. Такие, как они. Здесь, в Южном, мы их похоронили.